Александр Дедюшко :: Официальный форум памяти актёра и его семьи

Актриса Марина Дюжева о личном

Актриса Марина Дюжева: «Я сама себе и палач, и судья!»
Студентка Анна Адамовна из «Покровских ворот», вся такая непредсказуемая и противоречивая, Лида из фильма «По семейным обстоятельствам», адвокат из «Мимино» – всем запомнилась та насквозь положительная девушка-мечта с восторженными глазами и тоненькой, беззащитной шеей. Режиссеры много и охотно ее снимали. Но если вы еще не видели эту актрису на театральных подмостках, то ничего про нее не знаете.

Скрытый текст

Потому что на сцене Марина Дюжева совсем другая. Мудрая, как Тортила, смешная, как клоун, взрывная, как коктейль Молотова. Но какая она на самом деле, знает только один человек – ее муж, известный журналист Юрий Гейко, который недаром называет свою жену «железным Феликсом». У нее стальные от природы мышцы (врачи в поликлинике даже спрашивали, каким видом тяжелой атлетики она занимается) и не менее жесткий характер. Она не скрывает свой возраст, хотя легко могла бы сбросить десяток лет. Напротив, он ей безумно нравится, потому что «можно расслабиться и ловить кайф». И именно возраст повлиял на ее решение уйти из очень успешного сериала «Дружная семейка», чтобы неожиданно для всех, кроме нее, начать театральную карьеру.
- Я ведь всегда понимала, что меня не так используют в кино, потому что я трагикомическая актриса. Когда я отказалась сниматься в продолжении сериала, ко мне домой заехали на 15 минут режиссер и продюсер, чтобы сказать: «Маш, кончай дурить!» В результате они просидели часа четыре, и режиссер, которого я обожаю, сказал: «Это бред – уговаривать практически пятидесятилетнюю актрису, чтобы она снималась в главной роли». Но я прекрасно понимала, что снимусь еще в 15-20 сериях этого ситкома – и все. Бесконечно сниматься нереально. У нас ведь фильмы про любовь, хотя лично я считаю, что самый страшные любовные истории происходят как раз в сорок-пятьдесят лет. Но про это мало написано. И если б я была драматургом, я бы написала такую историю. Когда Эльшан Мамедов пригласил меня в свой «Независимый театральный проект», мне представилась возможность сыграть трагикомическую роль в театре.
- Марина, ваш муж Юрий Гейко считает вас уникальным человеком, потому что вы на актрису не похожи совершенно. Вас никуда не затащишь. В ресторане вы не были лет двадцать. Даже на банкет с отцами города после спектакля не остаетесь – берете со стола что-то пожрать и в свой номер идете. Если вас узнают на улице, вы говорите: «Вы ошиблись!» Муж вам все время повторяет: «Дюжева, у тебя проститучья профессия. Ты должна где-то мелькать», а вы говорите, что идеальная работа для вас – сидеть в тон-студии, в темной комнате, одной и смотреть на экран. Но театр – не темная комната. Сотни глаз следят за каждым вашим движением – разве не Голгофа для человека вашего склада?
- Я действительно дико боюсь людей, не хожу на тусовки, забиваюсь в угол и плачу. А на сцене это преодоление комплексов. Я чувствую зал, но никого не вижу – смотрю на четвертую стену, как учили в ГИТИСе. Почти 30 лет, со времен студенческого театра, я не выходила на сцену, но вышла и поняла, что вернулась домой. Это фантастическое ощущение. Я подумала, что мое будущее должно быть связано с театром. Сейчас тоже снимаюсь в фильмах, но театр, безусловно, на первом месте. Ты проигрываешь эту историю от начала и до конца, и ты ее строишь.
- Видела вашу Марту в спектакле «Боинг … Боинг» – народ стонет от смеха. Но в спектакле «Жестокие танцы» по «Загнанным лошадям» реакция была другой.
- Мне люди звонили: «Мы видели ваш спектакль. Он фантастический. Но я никому никогда не посоветую на него пойти, потому что потом надо долго приходить в себя». Зрители выходили раздавленными, опустошенными. Первый акт – это комедия. Все приходят на танцевальный марафон: «Ах! Я в перьях!», а потом начинает все вылезать. В пьесе моя героиня сходит с ума, оттого что предлагает себя молодому человеку в качестве сексуальной партнерши, а он от нее отказывается. Я сказала, что это плохой анамнез и переписала историю своего персонажа на 90 процентов. Придумала, что эта богатая женщина пришла спрятаться от дикой беды: ее муж и сын разбились в катастрофе. Бывают люди, я знаю таких, которые говорят: «Все! Ничего не было! Я начинаю жизнь заново». А потом, на излете танцевального марафона, когда все уже полудохлые, вдруг приоткрывается дверь в тот мир, и у моего персонажа съезжает крыша.
- Слышала, вы там потрясающе танцевали?
- На репетициях мы по 4 часа в день танцевали. При этом я совершенно нетанцевальный человек, таких не бывает. И никак не могла запомнить сложный рисунок танца. Даже отказывалась от роли со слезами. А потом купила цифровую видеокамеру и часами каждый день оттачивала движения перед телевизором. Настолько все задолбила, что, мне кажется, лет через десять смогу это повторить, потому что впитала на всю оставшуюся жизнь. У меня мужской характер, абсолютно железный. В день премьеры мне исполнилось 50 лет. Сейчас у меня есть еще спектакль «Чокнутый» – это трагикомедия, играю в комедии «Большая зебра».
- Так что не жалеете, что ушли из сериала?
- Ни секунды не жалею. Я почувствовала свои силы, поняла, что действительно могу это делать.

У меня появились «Пять вечеров», где Лара Гузеева с Сашей Дедюшко играли героев, а я играла продавщицу. Это тоже чисто трагикомическая роль, в которой я купалась. Вроде бы простая история, но как людям нужна эта драматургия. Зрители смеются не над тем, что попу голую показывают, а от узнавания. Этот спектакль тоже больше не идет.
- Почему?
- Потому что Саши Дедюшко нет. Скоро будет годовщина Саши. Я думаю, мы соберемся и попробуем возобновить спектакль. Сашка был человеком такой жажды жизни. У него глаза горели, потому что он жить-то начал в 40 лет, а ушел в 45. он хватался за все. Мы познакомились, когда он приезжал на «Дружную семейку», которую снимали в Одессе. Появляется качок маленького роста. Ко мне режиссер подходит: «Маша, кого опять прислали?! У нас же комедия!» На съемках используешь любую возможность свалить из павильона, в котором живешь 12 часов в сутки, но, когда Сашка начал играть, мы смотрели, как Сашка работает. Это было смешно так, что все в него влюбились. Второй раз я испытала изумление, когда он пришел на читку «Пяти вечеров». Другой актер должен был играть Ильина. И вдруг Дедюшко. Он весь свой юмор вложил в эту роль. В зале так смеялись и так плакали. И я не знаю, кто теперь может играть Ильина. Сашина смерть – потеря чудовищная.

Скрытый текст

…Она очень независимый человек. Никогда ни перед кем не заискивала и никого ни о чем не просила. После окончания ГИТИСа молодая актриса была нарасхват, но в штат «Мосфильма» ее не брали. Ее тогдашний свекор, Анатолий Михайлович Дюжев, работал начальником Управления внешних сношений Министерства культуры СССР. В его власти было многое, от зарубежных гастролей до золотых унитазов и бассейнов с осетрами. Великий скрипач Леонид Коган возил его на дачу на своих «Жигулях». Свекор не раз говорил: «Мариночка, я Сизову позвоню и ты в штате!» (Сизов был директором «Мосфильма» - Е.С.). Она отвечала: «Если вы это сделаете, я уйду из дома».
Юрий Гейко рассказал мне и другую историю, которая его потрясла в самом начале их семейной жизни с Мариной: «Вечером звонок: «Марина Михайловна? Из ЦК КПСС беспокоят. Вашу кандидатуру ЦК ВЛКСМ выдвинул на поздравление членов Политбюро, - а я сижу с ней в обнимку и слышу каждое слово. - Вам надо сказать несколько слов прочувствованно». Я понял: вот она – золотая гиря. Драпеко что-то на съезде сказала со слезой и сразу карьера пошла! И вдруг моя жена отказывается: «Вы знаете, я занята, у меня много съемок». Голос продолжает: «Марина Михайловна, мы позвоним, и вас освободят. Там всего две репетиции». И вдруг она говорит: «Да у меня нервы не в порядке! Вы хотите, чтобы я перед ними расплакалась?» Я думаю: она больная или святая? А Маша смотрит на меня своими глазищами: «Ну, как я могу их поздравлять, если я их ненавижу?» И я, уже взрослый сформировавшийся мужик, который через год стал золотым пером «Комсомолки», понял, что такое истинная гражданственность. Это не треп на кухне, а способность к личным жертвам. Я был поражен. Об этом она вам никогда не расскажет. Так она всю жизнь прожила. Поэтому она не народная и не заслуженная».

- Марина, это действительно уникальный случай! Сколько интереснейших ролей сыграно и никаких званий, в то время как их раздают направо и налево!
- Вот что удивительно. Например, Женя Герасимов народный: всю жизнь в бане с комсомольскими вожаками. На фестивали я не ездила, в репертуарном театре не работала. Говорят, можно самим подать, но меня всегда учили, что я последняя буква в алфавите. Бывает, участвуешь в телепередаче и вдруг титр «заслуженная артистка Марина Дюжева». Такое ощущение, будто я себе сама звание присвоила. Потом себя ощущаешь таким разжалованным Грушницким.
- А почему на фестивали не ездили?
- Я была на одном кинофестивале, который проводился в Прибалтике. Приехала с московской делегацией, подхожу к стойке портье, чтобы получить номер, и слышу: «Ой! А вам уже подружка номер заняла». - «Какая подружка?» - «Из питерской делегации». А я вообще ни с кем не дружу и мало кого знаю. Поднимаюсь в номер и по вещам вижу, что там живут два человека, мужчина и женщина. Спускаюсь вниз, думая, что это ошибка, и слышу, что там поселилась Александра Яковлева, которая в «Экипаже» снималась. Я даже не была с ней знакома. Потом появляется эта Саша и говорит: «Привет! Я приехала с другом, сейчас мы пойдем искать ему жилье».
А я была слегка беременная, месяце на третьем, у меня был токсикоз, я не очень хорошо себя чувствовала. И этот молодой человек все время в номере. Они на одной постели спят, я на другой. И надо мной питерская делегация стала просто ржать. Они говорили: «Маш, эта цыганка-молдаванка тебя вычислила». Я не могла говорить «нет». Сейчас бы отрезала: «Деточка, вали-ка ты отсюда куда угодно!» А тогда готова была ее просто задушить, но сказала только: «Саша, это уже невыносимо». И уже после всего этого она меня на каком-то приеме увидела с одним из руководителей Госкино и подлетела ко мне: «С кем ты сейчас разговаривала? Срочно иди к нему и проси, чтобы он мне дал заслуженную. Мне нужна ставка, и мне нужно звание». Я так и села: «Саш, ты что, больная? Мне даже в голову не пришло что-то себе попросить!» - «Ты себе и не должна. Ты сделай для подруги». И где эта Саша сейчас? А я раз по 10-12 в месяц выхожу на сцену.
- А теперь вы научились говорить «нет»?
- Очень долго училась. И считаю это самым главным своим завоеванием. Вдруг я подумала: а с какой стати я говорю «да» и участвую в том, что мне изначально не нужно? На меня очень подействовало рождение детей. Когда я родила первого ребенка, пришла домой и посмотрела на себя в зеркало, я там увидела такую потрясающую красоту и такую личность, что вдруг поняла: через меня проходит вечность. Что я не какая-нибудь там девочка, чья-то хорошая дочка, вечная отличница, которая должна стоять на лапках и про себя говорить: «Нет-нет! Не хочу!» – и все выполнять. Я – мать, я жизнь дать могу. И я себе впервые понравилась. Потом это прошло, но ощущение себя личностью осталось. И научилась говорить «нет», спорить с режиссерами, отстаивать свою точку зрения и даже перетягивать людей на свою сторону.
- В начале девяностых почти не снимались фильмы, и театр медленно умирал. У вас было чувство отчаяния?
- Случались моменты, но это глупость, спонтанные приступы. Я занималась тем, что вязала вещи, а Юра сдавал их в комиссионку. Причем вязаные изделия не принимали, но я создавала произведения искусства, детские и подростковые, на которые был голод сумасшедший. Они уходили влет.
- Но муж ведь работал в центральной газете. Разве он не мог содержать семью?
- Мне всегда было плевать, что кто-то работает. В жизни есть у меня один главный человек, который мне и судья, и палач, и все остальное. Это я сама. Жить за счет даже самого любимого человека я не могу ни секунды.
…Романтическая история их знакомства на съемках в Ялте достаточно известна, но мало кто знает, как признанный специалист по автоликбезу учил рулить свою будущую жену. «В армии я солдат обучал вождению, - рассказывает Юрий Гейко. – Почти все делали обычную ошибку: бросали сцепление, машина дергалась и глохла. Я мучился, пока не подсказали: «А ты врежь по шее – знаешь, как закрепляется рефлекс!» И, когда Дюжева стала рвать мою машину и раз, и два, и три, то я не выдержал: врезал ей довольно сильно, а рука у меня тяжелая. Я испугался, что она выскочит со слезами, и испуганно говорю: «Маша! Так рефлекс закрепляется. Вот увидишь – больше ты сцепление не бросишь!»
- Признайтесь, вы тогда не обиделись?
- Нет. Я с ребятами привыкла дружить. У меня было очень мало романтических историй за всю мою жизнь, все они – исключение из правила. С Юрой все начиналось с дружбы. У меня не было никогда такого: я – женщина, относитесь ко мне, как к женщине. Я думала, вот мне исполнится лет тридцать, и я научусь красить губы, делать прическу. В пятьдесят я поняла: не изменится уже ничего.
- Марина, вы говорили, что самые страшные любовные драмы происходят в сорок-пятьдесят лет. Но ваш семейный опыт такой безоблачный!
- Я думаю, безоблачного опыта не бывает ни у кого. Если покопаться в совместных судьбах тех, кто справляет золотую свадьбу, то там очень много скелетов в шкафу найдется. Просто они оказались поумнее тех, кто разбегается при первой же ситуации. И у них есть, что сохранять. А потом сейчас такое время, что у мужчин определенного возраста слишком много искушений. До революции существовали семейные устои, в советское время незачем было менять шило на мыло: разница в зарплате молодого специалиста и инженера с солидным стажем не являлась астрономической. А сегодня так много девушек, которые не способны ничего добиться сами, они могут только кого-нибудь подвинуть и встать рядом. И это будет их достижение. Они, конечно, сломают жизнь этому человеку. Себе они редко ломают жизнь, только самые порядочные из них. Как правило, взрослый мужчина – это ступенька.
- Очень часто в ступеньке-трамплине нуждаются девушки из провинции, которые приезжают покорять Москву.
- Я тепло отношусь к провинции. Много актеров и известных людей вышли из провинции, потому что они более работоспособны. Им надо! А когда юная девушка присматривает себе мужчину в возрасте, думая, что своими прелестями всего добьется, то мужчинам трудно подчас устоять. Они у нас очень доверчивые. Когда мужчинам нашептывают: «Я тебя люблю, ты такой талантливый», а рядом жена, которая говорит: «Ну, плохо написал!» - как тут устоять? Муж спрашивает: «А ты меня любишь?» - «Юр, я тебе 20 лет назад сказала, если что-нибудь изменится, я тебе скажу».
- Так нельзя!
- Меня предупреждали: «Ты за это поплатишься!» А я понимала: любовь – это действие. Он просит: «Ты мне скажи ласковые слова!» Я отвечаю: «Юр, ты мне напиши – я тебе все скажу!» Когда из меня вытаскивают клещами, я тем более начинаю сопротивляться.
Ему такие письма приходят по электронной почте: только «Ах!» и пять точек – сразу видно, что девушки пишут. Он мне говорил: «Ты только посмотри!» Я хорошо его однажды вылечила. Просто подошла к большой карте страны, которая у нас висела, и сказала: «Юра, ты видишь, какая у нас большая страна. Как в ней много городков, деревень и деревянных домиков, и как много в них живет молоденьких девочек от 15 и выше. Знаешь, как им не хочется там жить? А так хочется в Москву. Дальше думай сам». Через несколько дней он сказал: «Я еще раз на карту посмотрел, и мне стало плохо, и я все про это понял». На этом закончились попытки поймать юность за хвост. Юра сейчас и друзьям в таких случаях говорит: «Беги!»
- Но серьезных увлечений у него не было?
- Сейчас мне на это абсолютно наплевать. Я знаю, что у меня не было. Я могу отвечать за себя. Я человек невоцерковленный, не хожу в церковь, но я четко знаю, что Бог есть и что за все свои поступки мы ответим. Каждый человек, наверное, думает, что у него с Богом чуть-чуть особенные отношения. Я очень чувствую людей. Просто могу встать и выйти, хотя человек еще не сделал и не сказал ничего плохого, и вообще душка. А потом выясняется, что с ним нельзя было сидеть за одним столом. Не знаю, почему это происходит. У меня есть отрицательная и положительная энергия. Я такие лучи направляла и знала, что они били в цель. Людям было плохо, и дальше ничего хорошего их не ждет.
У меня мама за 18 лет до смерти ослепла, а последние два года ее надо было кормить с ложки. Я снималась в «Дружной семейке»: три месяца в Одессе, три месяца дома. В мое отсутствие мама была на детях и на Юре. Юра ее мыл, менял ей памперсы и ни разу не повысил на нее голос. На Юриных руках она и умерла. Как можно сравнить это с молодым телом?
И потом, я считаю, ужас жить человеку без своего прошлого. Когда люди в таком возрасте расстаются, они отсекают свое прошлое. Уже нельзя сказать: «А помнишь?» Уже твои друзья о чем-то, связанном с тобой и мужем, не будут говорить, как о покойнике. Почему еще мы так долго живем? Мы – великолепные собеседники, нам безумно интересно разговаривать. Если возникает проблема, ее надо разговорить, размять.
- Марина, как вы относитесь к деньгам?
- Я люблю деньги, как эквивалент моего труда. Я не шмоточница вообще. В Москве терпеть не могу ходить по магазинам. В дорогие заходила пару раз и в ужасе бежала.
- На что любите тратить деньги?
- На ерунду. Они протекают сквозь пальцы. Мне муж на день рождения подарил офигительное дорогущее итальянское пальто от кутюр. Я надела это пальто, посмотрела на себя в зеркало и спросила: «Юр, у тебя чек сохранился?» Пальто идеально сидело, но оно не мое. В этом прекрасном благостном возрасте я прекрасно знаю, что мое, а что не мое. У меня есть хорошие вещи, которые висят в шкафу. Я их покупала, поддавшись чувству: настало время элегантности, пора одеться по-человечески.
- Вы любите украшения?
- Да, я люблю бриллианты. Могу одеть с джинсами, с кофточками, которые покупаю в переходе метро. Люблю сидеть и смотреть, как играют камни. И люблю меха. У меня есть не одна норковая шуба, но хожу в пальтишке из овчинки, покрашенной под леопарда.
- Читала на сайте вашего мужа прекрасные стихи поэта Марины Дюжевой. Пару раз в тайне от вас он их напечатал под псевдонимом «Марина Мишина» и получил по мозгам, потому что вы говорили, что пишете для себя. А сейчас сочиняете?
- Недавно опять начала. Это плохой знак. Я пришла к выводу, что хорошие стихи пишут только по молодости, когда чувства очень свежие и обостренные. Или в конце жизни, когда все особенно обостренно. Пишешь и думаешь: «А вдруг это последний листочек?» Мой продюсер Эльшан Мамедов ждет, когда я напишу книгу «Записки Епиходовой». А я даже знаю, как бы ее начала: «Маме сказали, что это климакс, но он зашевелился». С этого действительно началась моя жизнь.
Ее папе было 53, а маме – 40. Ей даже дали направление на аборт, хотя в то время аборты были запрещены. На что папа сказал: «Тогда я возьму из детдома мальчика». И мама, у которой уже была двадцатилетняя дочь, рискнула. И родилась девочка. Будущая трагикомическая актриса Марина Дюжева.
Елена Светлова.

http://elenasvetlova.livejournal.com/14494.html